Мы погибнем вчера - Страница 55

– Не дышать, я… Жить устал!

– Ну и прыгай вон в трясину. Русалки рады будут. – Русов утер потный лоб.

– Не хочу я к русалкам! – сказал Мальцев, прислонившись грязной щекой к сучку. – Я ведь жить хочу. Чтобы домик, чтобы жена, чтобы пять кошек и больше никого.

– А я тебе что? За жену, что ли, сойду? Ползи, скотина!

– Андрюх…

– Чего?

– Я к немцам обратно хочу…

Русов замолчал. Мальцев только и видел перед собой – то стертые почти до дыр подошвы сапог, то рваные на заднице галифе. Больше ничего не видел. Не хотел.

– Ну, Андрюх…

Ефрейтор молчал.

– Ну, Андрюх, ну чего молчишь?

– Заткнись, сука!

– Чего сука-то? Там хоть кормят… А тут чего? А на прорыв пойдем? Ты чего? Ухлопают и все – прощай, родина-мать? Неее… Я жить хочу. Хватит с меня. Загребли, как барана в прошлом году. Даже не спросили.

– Немцы тоже не спросили!

– Правильно и сделали! Сейчас бы пиво с тобой баварское с тобой пили и сосиски бы ели…

– Много ты сосисок в лагере ел? Брюква да мины. Вот и все твои сосиски!

– Ну и что? Немцы в этом году войну закончат. Слышал, эти, между собой – Сталинград, Сталинград? Все, ребя, хана. Отвоевался я.

Глухой всплеск перебил их разговор:

– Млять… – сказал рядовой, грустно смотря на жижу под собой.

– Скот, ты меня достал! – Русов извернулся на стволе старой березе как смог – Чего опять?

– Я винтовку уронил…

– … … … … – когда мат закончился, Русов пополз дальше.

– Ну, Андрюх, ну не виноват я, она сама. Я же маленький, а она вон какая большая…

– Не ной, сука, достал ты меня, – ответил Мальцеву ефрейтор Русов, спрыгнув, наконец, на землю, когда мост из наваленных друг на друга деревьев закончился. – И чего ты немцам скажешь? У тебя побег из лагеря, дура!

– А я чего… Нападение было. Заставили. А вот момент улучшил и… Чего ты ак на меня смотришь?

– Думаю.

– Чего ты…

– Думаю, что шансов больше с немцами, чем с большевиками.

Мальцев с облегчением вздохнул. Хотя с Русовым и вели они подобные разговоры еще в лагере, но дальше осторожных намеков дело не шло. Опасно было. Леха Мальцев сам видел, как за такие беседы придушили одного парня. Намеки, намеки… Немцам только? Да и как немцам было предложить? Будь Мальцев, хотя бы, капитан или полковник там… Или еще лучше – генерал! – вот бы здорово! Можно было бы армию создать… Типа Российская армия свободы! Или нет… РАС-педераст дразнить будут. Лучше так – российская освободительная армия генерала Мальцева… РОА. Почему бы нет?

– Чего?

– Чего-чего… – передразнил его ефрейтор. – Пошли немцев искать. Мне тоже все надоело. Давно уже.

– Андрюха… А этих сдадим, немцам, что ли? – Мальцев догнал высокого черноволосого Руссова и как-то подобострастно посмотрел ему в глаза. – Все-таки расклад наш будет… А?

– Не канючь. Давай покурим.

Мальцев с готовностью подсел рядом и вытащил тряпку, набитую дедовским табаком, из кармана.

Закурить они не успели:

– Halt!

Из кустов вышли несколько немцев в пятнистых мундирах, с зелеными ветками по ободкам касок.

Русов приподнялся, но, не успев сказать ни слова, получил очередь поперек груди.

А вот Мальцев сказал, подняв руки и перепутав слова:

– Хайль Гитлер капут…

И тоже получил долю свинца.

Старший из немцев махнул рукой. По лесу ожили кусты цепью таких же пятнистых. Один из них небрежно отопнул винтовку бывшего ефрейтора Русова, наступил ему на руку и зашагал дальше, вдоль болота на юг…

… Долго они чего-то… – Кирьян Василич мрачно смотрел в сторону 'моста'.

– Чего долго то, Василич? Три часа прошло. Час туда – час там – час обратно.

– Долго… Сердце чует долго. Командуй, майор, пора.

– Маринка! Нога как? – спросил девушку Леонидыч.

– Да уже, хорошо… Идти могу.

Леонидыч внимательно посмотрел на деда. А делать-то, собственно говоря, нечего. Отправлять еще пару на разведку? А потом еще?

– Отряд! Собраны? Все?

– Так точно, хер майор! – отозвался…

Политрука аж перекосило от очередной выходки Ежа. Но он все-таки смолчал пока. А вот Еж, как обычно, не заметил.

Зато он первый заметил, когда вышли – на большую, типа, землю – рваные ботинки в кустах.

Деду с Леонидычем хватило минуты, чтобы понять ситуацию.

И отряду хватило, чтобы постоять над телами погибших друзей. По-быстрому закидали их лапником, дед перекрестил их, прошептал отходную молитву, а политрук изобразил салют, щелкнув невесть откуда взявшимся разряженным пистолетом.

– Вперед!

Отряд рванул за командирами вдоль болота на север.

– Оппа! Слышите? – воскликнул Еж.

– Чего еще? – Рявкнул сердитый дед. – Чего встал? Немцы рядом!

– Не… Слышите?

Еж аж дышать перестал. Отряд остановился.

– Ничего не понимаю…- буркнул политрук Долгих.

– Да гудит чего-то…

И точно! Прямо впереди – по ходу движения – что-то гулко стучало. А ведь и не заметили сначала.

– Гудит и гудит. Фронт идет, – пожал плечами десантник. – Будто первый раз слышишь?

– Ну не первый… – смутился Еж. – Просто услышал… Вот и говорю – близко мы уже.

И они зашагали вперед. Навстречу гулу орудий с каждым шагом превращавшимся в грохот канонады. Северо-Западный фронт продолжал наступление, сжимая удавкой первый наш советский котел, в котором сидел, получивший по зубам немецкий корпус.

– Таругин, Колупаев! – вперед охранением! – спокойно сказал Леонидыч. – Долгих… и ты философ…

– Прокашев я, товарищ майор…

– Замыкаете. И смотрите в оба. Немцы тут где-то шарахаются.